23.12.2013 19:30
Влияние ВТО на сельское хозяйство мы почувствуем лет через пять, когда пройдет длительный инвестиционный цикл, когда новые поставщики — не те, которые уже есть, а именно новые — распробуют российский рынок и начнут на него выходить. Вот тогда мы и увидим, что и к чему привело.
Правда, другой вопрос — что будет с самим сельским хозяйством через пять лет? Поэтому вопрос о ситуации в сельском хозяйстве — это не вопрос ВТО, а вопрос системных проблем в отрасли, которые рождены аграрной политикой России.
С моей точки зрения, аграрная политика РФ все еще базируется на позиции импортозамещения, когда оценка эффективности отрасли идет по доле импорта на потребительском рынке. Значит, надо или импорт ограничить, или производство нарастить. Вот по этой логике и пошло развитие аграрной политики, начиная с нацпроекта. Вопрос состоял не в том, чтобы добиться конкурентоспособной продукции, хотя в документах слова «конкурентоспособность», «модернизация» постоянно присутствовали. Вопрос стоял о наращивании объемов производства. Мы нарастили объемы, и с этой точки зрения и нацпроект, и госпрограмма были абсолютно успешными. Рост был весьма существенный.
И именно успешность этой политики сейчас требует ее пересмотра. Давайте посмотрим почему? Весь этот период — с 2001 по 2012 г. — издержки производства у нас росли в 2 раза быстрее, чем цены на сельхозпродукцию. В итоге мы сегодня получили продукцию животноводства, фермерские цены на которую, по данным ОЭСР (можно с ними спорить, но они считают по всем странам одинаковыми методами), в России в 1,5-2 раза выше, чем фермерские цены в основных странах-конкурентах. Мы конкурентоспособны по пшенице, по кукурузе (т. е. по зерновым) и по подсолнечнику. По другим видам сельхозпродукции — нет.
Следующий ход также вытекал логически: введение дополнительных таможенных пошлин. Теперь вступление в ВТО и последовавшее снижение этих пошлин привело к тому, что мы явно увидели неконкурентоспособность своей продукции. Это серьезнейшая проблема — тем более что это проблема отрасли в целом, а предприятия в ней все разные.
Еще один негативный фактор — неконкурентоспособность управления. Я приведу только один пример. Как вы думаете — можно ли оценивать технологическую модернизацию на предприятии количеством закупленной техники? В сельском хозяйстве происходит именно так. Но ведь это позволяет лишь оценивать расходование бюджетных денег, но никоим образом не оценивает эффективность модернизации, эффективность развития.
Я не могу сказать, что государство ничего не делает. Нулевая ставка налога на прибыль, закрепленная в Налоговом кодексе, — мера постоянная. Введено понятие региона с неблагоприятными условиями ведения сельского хозяйства. Только как можно было разработать методику (слава богу, она не утверждена), где 60 регионов России стали регионами с неблагоприятными условиями? В том числе, например, Воронеж (Черноземье), Ростов, Курск… И все хотят стать этими регионами. Я понимаю — Тверь. Но Тверь и Воронеж — это два разных космоса с аграрной точки зрения. Далее — это дополнительные 42 млрд руб. на компенсацию кормов. Но они пришли фактически в октябре. А корова и курица хотят есть каждый день.
Стала более жесткой и ясной политика в отношении требований к безопасности импортного продовольствия. Причем, с моей точки зрения, она вполне обоснованная. Для импортной продукции жесткость требований по безопасности должна быть предельной. Но у нас зачастую распространяют эту жесткость даже не на нашу продукцию, а на экспортируемую. Например, до сих пор люди получают сертификат на качество зерна для экспорта, который выбрасывается теперь уже даже до Таможенной службы, потому что таможня сказала: «Не нужен этот документ. Если кто будет принимать — сообщите, с работы снимем». Я, естественно, утрирую, но суть именно такая.
Мы инициировали (и Минсельхоз и Минэкономразвития поддержали нас) переговоры о страновой квоте на пшеницу для России в ЕС. Там существует дискриминационное страновое ограничение по экспорту пшеницы. И радует, что в этом вопросе мы получаем поддержку государства и ведем совместную работу. И то, что в феврале Дмитрий Медведев договорился с Бразилией об экспорте 1 млн т российской пшеницы, — это тоже хорошая вещь, потому что там были решены и сопутствующие вопросы по качеству и безопасности.
Хорошее дело было сделано и по исключению из преференциальных режимов свинины и мяса птицы. Теперь это надо продолжить для риса и ряда других товаров, включая пальму [пальмовое масло]. И хотя там копеечная пошлина (сейчас 5%, будет 3%), но почему мы должны давать этот преференциальный режим, я не понимаю. То есть мы просто открываем рынок, что не совсем рационально.
Теперь несколько слов про несвязанную поддержку для растениеводов. Есть постановление правительства РФ, на основании которого из федерального бюджета в региональные направляются средства для поддержки этой категории сельхозпроизводителей. Но когда я посмотрел региональные документы, то оказалось, что эта несвязанная поддержка так связана, что к «зеленой корзине» никакого отношения не имеет. Для примера: в одном из регионов принято решение, что объем погектарной несвязанной поддержки увязывается с уровнем заработной платы в хозяйстве. Вот до 12 000 руб. — одна сумма, свыше 20 000 руб. — другая. Вот такая у нас несвязанная поддержка.
Или, например, требование предоставления банковских документов и счетов-фактур об оплате поставок минеральных удобрений. Здесь мы наблюдаем великолепное региональное нормотворчество. Сегодня, по существу, мы стоим на развилке, и нам нужно определиться по ряду вопросов, выбрать векторы действий.
Во-первых, все-таки продовольственная безопасность или продовольственная независимость? Во-вторых, распределение поддержки «тонким слоем» по всей стране, по всем хозяйствам или все-таки по точкам роста? Мы считаем, что приоритет должен отдаваться точкам роста. Да, кому-то будет плохо, но там речь может идти уже о других мерах поддержки, где надо будет защищать уже людей. В-третьих, следует поддерживать конкурентоспособность за счет снижения издержек. В-четвертых, доходность должна быть основной целью государственной поддержки.
Конечно, за границей нас никто не ждет с распростертыми объятиями и там будут сопротивляться нашему агропродовольственному экспорту. Тем не менее сегодня он хоть и маленький, но есть и, я надеюсь, станет развиваться в будущем.
«Ведомости»
